Проект Исторического музея. Рисунок Ф. О. Шехтеля
Театр Георга Парадиза (ныне Государственный академический театр им. В. В. Маяковского)
Выходец из семьи обрусевших немцев, он родился в Санкт-Петербурге. В первой половине XIX века Шех-тели осели в Саратове, куда семья Осипа Осиповича и возвратилась из столицы около середины 1860-х. Здесь отец будущего архитектора завел ткацкую фабрику, затем открыл гостиницу на главной улице и собственный магазин с кофейней, устроенной на европейский манер. Еще одной страстью Осипа Осиповича был театр. Вместе со своим братом, Францем Осиповичем-старшим, он организовал в Саратове увеселительный «Сад Шехтель» с летним театром.
Первоначальное образование Франц Альберт (Федором он станет лишь в 1915 году, в разгар Первой мировой войны и связанных с нею антинемецких настроений) получил на приготовительном отделении Тираспольской римско-католической епархиальной семинарии. Семинария называлась так по городу Тирасполю Херсонской губернии, который предполагалось сделать новым центром католической епархии, однако временно находилась в Саратове. Именно в эти годы, с 1873-го по 1875-й, среди ее учеников оказался и наш герой.
В 1867 году Осип Осипович скончался от воспаления легких, полученного при тушении пожара в своем летнем театре. На руках у вдовы осталось семеро детей. Ввиду бедственного материального положения семьи, лишившейся главы и кормильца, Розалия Доротея Карловна даже передала самого младшего из сыновей на воспитание чужим людям в Петербург, а сама направилась в Москву, где смогла устроиться экономкой в богатый купеческий дом. Сюда же вскоре прибыл из Саратова и окончивший семинарию Франц Альберт.
Особняк П. В. Щапова
Эта драматическая история могла бы считаться вполне заурядной в реалиях пореформенной России, но в дело вмешалось Искусство. Главой семьи, в которую поступила экономкой Доротея Карловна Шехтель, был Павел Михайлович Третьяков, создатель знаменитейшего собрания работ русских художников. Это обстоятельство имело судьбоносное значение для Франца, поскольку именно через знакомство с Третьяковыми для него открылась дорога к будущему призванию — к архитектуре.
Есть все основания полагать, что работать Шехтель помощником Каминского начал еще до поступления в Московское училище живописи, ваяния и зодчества в 1875 году. Во всяком случае, сам Федор Осипович включал позднее в альбом собственных работ чертеж фасада Исторического музея в Москве, представленный на конкурс в 1875 году.
В 1878 году имя Шехтеля появилось в списке учеников, отчисленных из училища по причине злостного непосещения занятий. Позже, уже обладая репутацией на поприще архитектуры и искусства, мастер был вынужден искажать факты и даты собственной биографии, дабы сообщить ей хотя бы подобие стройности и логичности. Ситуация, при которой самым модным и востребованным архитектором Москвы, прославившимся также и за пределами России, являлся фактически самоучка, по тем временам (да и по сегодняшним тоже) смотрелась бы дико.
Однако дело обстояло именно так. В 1878 году Шехтель выполнил свою первую постройку—особняк фабриканта П. В. Щапова на Немецкой (ныне Бауманской) улице. Хотя проект его был подписан А. С. Каминским, манера исполнения чертежей выдает менее опытную руку ученика. Достоверно известно, что строительными работами здесь руководил именно Шехтель, по доверенности, полученной от Каминского. Автограф последнего на чертежах был нужен для утверждения проекта, поскольку молодой Шехтель не обладал необходимым статусом.
Примером, наставником и первым работодателем Шехтеля стал Александр Степанович Каминский, официально состоявший архитектором Московского купеческого общества, но особенно много строивший для Павла и Сергея Третьяковых, на сестре которых, Софье Михайловне, был женат
Главный дом усадьбы С. П. фон Дервиза в Кирицах, Рязанская область.
.
С именем А. С. Каминского связана целая эпоха жизни Москвы, когда на арену культурной деятельности, прежде монопольно принадлежавшей дворянам и аристократии, выступило торговое сословие, представители капитала. От Александра Степановича Шехтель унаследовал не только профессиональные приемы и навыки, но и амплуа главного архитектора «купеческой» Москвы. В истории московской архитектуры эта преемственность прочитывается очень хорошо: первые заметные самостоятельные постройки Шехтеля датируются концом 1880-х годов; тогда же, в результате строительной катастрофы, случившейся при возведении доходного дома Московского купеческого общества на Кузнецком Мосту, завершается блистательная карьера Каминского.
Усадьба в Кирицах
Впрочем, наряду с Александром Степановичем учителями Шехтеля можно считать еще как минимум двух архитекторов — Дмитрия Николаевича Чичагова и Константина Викторовича Терского. С обоими его познакомил, вероятно, тот же Каминский. Если о работе Шехтеля с Д. Н. Чичаговым, более всего известным в качестве архитектора-строителя здания Московской городской думы (ныне один из корпусов Государственного исторического музея), мы знаем лишь по косвенным свидетельствам, то его сотрудничество с К. В. Терским наглядно запечатлелось в конкретной постройке — здании театра Георга Парадиза на углу Большой Никитской и Среднего Кисловского переулка (ныне Государственный академический театр им. В. В. Маяковского).
Главный дом усадьбы в Кирицах. Фрагмент фасада
К слову, именно в театре, вернее — в театральнодекорационном творчестве, сформировался художественный талант Федора Осиповича, без учета которого невозможно вполне оценить вклад, сделанный Шехтелем в отечественную архитектуру.
Но возвратимся в 1880-е годы, имевшие для дальнейшей судьбы Шехтеля ключевое значение. За два года пребывания в МУЖВЗ он подружился с Исааком Левитаном и Николаем Чеховым, младшим братом А. П. Чехова. Дружба Шехтеля с самим Антоном Павловичем, начавшаяся в 1879 году, продолжалась до самой смерти писателя.
Личная жизнь Шехтеля устроилась в 1887 году, когда он женился на своей двоюродной племяннице Наталье Тимофеевне Жегиной, внучке Франца Осиповича-старшего. Отец ее, саратовский купец Тимофей Ефимович Жегин, состоявший в дружбе с П. М. Третьяковым, оказал в свое время протекцию Доротее Карловне для поступления в дом Третьяковых. С Натальей Тимофеевной Шехтель прожил всю жизнь и, вероятно, был счастлив. У них родились четверо детей: Екатерина (Китти), Борис, Вера и Лев, судьбы которых сложились различно. Старшая дочь никогда не имела семьи, а сын Борис скончался в детском возрасте, в 1895 году. Именно тогда Шехтелями был приобретен участок на Ваганьковском кладбище, где под надгробием в виде монументального приземистого щипца в разные годы затем обрели покой члены семейства во главе с самим Федором Осиповичем.
Листы из альбома «Весна-красна».
.
На заре же карьеры Федора Осиповича (разумеется, тогда еще Франца) мы видим его не только радующимся жизни бонвиваном, но и тружеником, энергичность которого в немалой степени объяснялась постоянной нуждой в средствах к существованию. С1882-1883 годов Шехтель систематически занимался архитектурной практикой, но не менее активно работал как сценограф и книжный иллюстратор.
Антон Павлович Чехов, один из первых сборников которого «Пестрые рассказы» был оформлен Шехтелем, рекомендовал мастера знакомым литераторам как «известного виньетиста».
В напечатанной в одном из журналов ироничной рецензии на издание А. П. Чехов писал:.
«Альбом со всех сторон русский, но дело, надо полагать, не обошлось без вмешательства западных держав. Великолепная виньетка и таковые же рисунки подписаны неким Ф. Шехтель. Кто сей?.
Знаю я всех московских художников, но про Шехтеля не слыхал.
Держу пари на 5 рублей (кредитными бумажками), что он иностранец»
Титульный лист альбома «Весна-красна»
Собственный дом Ф. О. Шехтеля в Ермолаевском переулке
Неоготика — направление в архитектуре конца XVIII—XIX века, возникшее на волне романтического интереса к Средневековью и основанное на более или менее последовательном использовании форм готического стиля.
Неоклассика — направление в архитектуре XX века, возникшее в недрах стиля модерн и являющееся попыткой найти «большой стиль» эпохи.
С модерном его роднит широко понимаемая стилизация, с классицизмом — рационализм архитектурных решений, упорядоченность форм, обращение к ордерной системе декора.
Барельеф — разновидность скульптурного изображения, предполагающая сравнительно небольшую (до половины объема) выпуклость форм относительно плоскости фона. При большем выносе изображение именуется горельефом (высоким рельефом).
Под броскими псевдонимами Ф. Ш. и Финь-Шампань молодой человек сотрудничает с юмористическими журналами «Сверчок» и «Будильник», опять-таки по чеховской протекции. Одновременно он становится художником антрепризы Михаила Валентиновича Лен-товского, выдающегося театрального предпринимателя конца XIX века.
Лентовского называли «магом и волшебником» русской сцены, и неспроста. Арендованные им городские парки превращались в фантастическую среду, а важную роль в ее формировании играли всевозможные павильоны, киоски и прочие временные сооружения, в которых театральная декорация сливалась с архитектурой. Для молодого Шехтеля это был бесценный опыт. В 1883 году он создает свой первый шедевр — оформление аллегорического шествия «Весна Красна», приуроченного к коронации императора Александра III.
Согласно идее Лентовского, начало нового царствования уподоблялось наступлению весны, изображавшемуся в виде костюмированной процессии с участием Весны, окруженной цветами и бабочками, русских богатырей, а также «лягушек», «пчел», «кузнечиков»,«жуков» и т. п. Представление имело ошеломительный успех у публики, и Лентовский решил издать эскизы Шехтеля к нему в виде альбома. Это была первая громкая удача Шехтеля, хотя и случилась она не на поприще архитектуры.
Впрочем, на начальном этапе архитектурной карьеры упомянутый Чеховым «европеизм» дарования Шехтеля заявлял о себе буквально, через его склонность к романтическим интерпретациям западных исторических стилей — в первую очередь к неоготике, в формах которой архитектором были решены, к примеру, усадебный комплекс С. П. фон Дервиза в Кирицах под Рязанью (1883-1888), особняк 3. Г. Морозовой на Спиридоновке (1893-1898) и отчасти — собственный дом в Ермолаевском переулке (1894-1896).
Интерьер собственного дома Ф. О. Шехтеля в Ермолаевском переулке
Собственный дом Ф. О. Шехтеля в Ермолаевском переулке. План
С характерной самоиронией Шехтель в письме А. П. Чехову описывал свой дом как «избушку непотребной архитектуры, которую извозчики принимают то ли за кирку, то ли за синагогу».
Это был уже второй особняк, спроектированный и осуществленный мастером для своей семьи. Первый, на Санкт-Петербургском шоссе, он выстроил спустя два года после женитьбы (деревянное здание не сохранилось). Будет и третий — возведенный на Большой Садовой в 1910 году, с явными нотами неоклассики и «античным» барельефом над аркой, изображающим тихое содружество муз.
Церковь Пимена Великого. Вид на иконостас главного алтаря
Церковь Пимена Великого. Интерьеры
В 1890-х годах мы видим Шехтеля уже состоявшимся мастером, имеющим не только солидные заказы и круг постоянных клиентов, но и штат помощников. Как уже говорилось, курьезность ситуации заключалась в том, что, не имея документа о законченном профессиональном образовании, Шехтель формально не обладал правом на ведение строительных работ. Такое разрешение от Технико-строительного комитета Министерства внутренних дел было получено им лишь в 1894 году.
Яркой чертой культурной атмосферы рубежа XIX-XX веков было беспрецедентное в истории послепетровской России возрастание роли церковного искусства, которое приобретает стилеобразующее значение. Вполне естественно, что одной из существенных сторон творчества Ф. О. Шехтеля, наряду с постройкой и оформлением частных вилл и особняков, стала работа для церкви. Замечательным примером его подхода к решению церковного интерьера является внутреннее убранство храма Пимена Великого в Новых Воротниках, созданное Шехтелем в 1897 году под мощным влиянием только что завершенных командой В. М. Васнецова росписей Владимирского собора в Киеве.
Историзм — здесь: практика намеренного использования форм различных художественных стилей прошлого, а также экзотических и национальных традиций, при создании архитектурных построек, мебели, предметов интерьера и т. д. Являлся доминирующим творческим методом в архитектуре и дизайне стран Европы, России и США в XIX веке.
Романский стиль — первый большой стиль в искусстве средневековой Европы (X-XII вв.). Характерными признаками его в архитектуре является щедрое использование арочных форм (включая протяженные аркады), массивность стен и сводов, малая величина оконных проемов. Главным архитектурным типом в романскую эпоху являлась крупная монастырская церковь, украшенная на фасаде скульптурой и расписанная внутри.
Церковь Пимена Великого. Интерьер
Из 35 васнецовских композиций Шехтель отобрал для Пименовской церкви 18 наиболее значимых, а вместо 130 изображений святых включил в свои эскизы лишь 120, существенно уменьшив их в размерах и сгруппировав попарно. Невысокие, на византийский манер, двухъярусные мраморные иконостасы всех трех приделов не отгораживают алтарное пространство от взоров молящихся. Их аркады «рифмуются» с несущими арками и сводами трапезной. Архитектурные членения интерьера акцентированы полосами орнаментальных росписей. Последним вторят изысканные по деталировке позолоченные хоросы (паникадила). Обращение к неовизантийской стилистике было вполне закономерно при возобновлении храма, посвященного восточно-христианскому подвижнику V-VI веков. Этот памятник позволяет ощутить широту стилистической палитры Шехтеля, включавшей самые различные направления историзма.
На рубеже столетий в московскую архитектуру извне ворвался «новый стиль», именовавшийся moderne — именно так, в латинском написании; и именно извне, из иностранных журналов и заграничных впечатлений зодчих и их заказчиков. Вторжение это не то чтобы случилось внезапно. Обретением нового, универсального стиля, каковым виделся воспринятый из-за рубежа модерн, казалось, возможно было разрешить обострившиеся к исходу столетия противоречия между тягой к родной старине и стремлением к достижениям космополитичной европейской культуры, между индивидуализмом творчества и набиравшей силу массовостью художественного вкуса.
Русские приверженцы модерна писали о необходимости избавиться от канонов и формальных традиций в архитектуре, о том, что формы ее должны подражать природе, а не избитым образцам прошедших эпох. Впрочем, эти мысли следует отнести скорее к разряду желаемого. На самом же деле исторические аллюзии довольно явно присутствуют в формальном лексиконе модерна. Это хорошо заметно и по работам Шехтеля начала 1900-х годов, таким как здание скоропечатни (типографии) «Товарищество Левинсон А. А.» в Трехпрудном переулке, а также торговые дома М. С. Кузнецова в начале Мясницкой улицы и В. Ф. Аршинова в Старо панском переулке. При всем новаторстве композиционных решений, в облике этих построек узнаются мотивы романской, готической или барочной архитектуры.
Торговый дом М. С. Кузнецова.
.
Тем не менее модерн предлагал серьезную ревизию устоявшихся методов проектирования и самой эстетики архитектуры.
Сам Шехтель к этому времени успел прославиться за рубежами отчизны как создатель павильонов Русского отдела на Международной выставке в Глазго 1901 года. Его выставочный «городок», вдохновленный образами деревянных церквей Русского Севера, вызвал фурор и удостоился специального диплома. Называя своим учителем художника-сказочника В. М. Васнецова, Шехтель давал обнаружить истоки своего национального романтизма. Но столь же существенную роль в формировании шехтелевского подхода к национальной теме в архитектуре играли впечатления от новейших художественных поисков западных коллег. Мастеру удалось создать национально-романтический, «русский» вариант модерна. Балансируя на грани интернациональновсеобщего и национально-самобытного, Шехтель создает один из своих свой шедевров — Ярославский.
Барокко— один из главенствующих стилей в европейской архитектуре и искусстве конца XVI — середины XVIII века. Для барокко характерны грандиозность, пышность и динамика, патетическая приподнятость, интенсивность чувств, пристрастие к эффектным зрелищам, совмещению иллюзорного и реального, сильным контрастам масштабов и ритмов, материалов и фактур, света и тени.
Готический стиль — стиль европейского искусства зрелого и позднего Средневековья (конец XII — начало XVI в.). Наиболее характерным архитектурным типом готической эпохи был большой городской собор, каркасно-нервюрная конструкция сводов которого позволила отказаться от массивных несущих стен. Место последних занимают высокие оконные проемы стрельчатой формы, заполненные многоцветными витражами. Как и в романике, фасады готических церквей обильно украшены скульптурой.
вокзал (1902-1904), в котором угадываются мотивы временных павильонов Глазго.
Кроме описанных «отражений» в дальнейшем творчестве шотландский опыт имел большую важность и для укрепления профессиональной репутации Шехтеля. Несомненно, что для многих коллег он выглядел лишь удачливым дельцом и выскочкой без диплома. Именно успех в Глазго позволил опровергнуть такое мнение. В 1902 году Императорская Академия художеств присвоила Шехтелю звание академика архитектуры. Четыре года спустя коллеги избрали Федора Осиповича председателем Московского архитектурного общества, и обязанности эти (более обременительные, нежели почетные) Шехтель исполнял, покуда хватало сил, до 1922 года.
Доходный дом Строгановского училища. Керамическое панно с вензелем
Облик Москвы начала XX века определялся и многоквартирными доходными домами, и частными особняками, и общественными зданиями — вокзалами, гостиницами, магазинами, банковскими и конторскими корпусами. Хотя Шехтель работал во всех без исключения перечисленных архитектурных жанрах, наиболее яркими его произведениями являются импозантные особняки, выстроенные или перестроенные для богатейших московских заказчиков. Знаменитые дома П. П. Смирнова (1901), С. П. Рябушинского (1900-1903), А. И. Дерожинской (1901-1904) не только украсили Москву, но стали выразительными символами русского Серебряного века. Однако в реалии советской эпохи Шехтелю вписаться не удалось.
Доходный дом Строгановского училища
Собственный дом Ф. О. Шехтеля на ул. Большой Садовой
Доходный дом Строгановского училища. План
Благодаря прозорливости, а быть может, и простому везению, Федору Осиповичу удалось вовремя (летом 1917 года) избавиться от своего последнего особняка на Большой Садовой, дабы не навлечь на себя и свою семью классового гнева адептов пролетарской революции. Жестокое безденежье заставило Шехтеля возвратиться на ниву педагогики. 15 апреля 1919 года он выступил перед учащимися организованных новой властью Свободных государственных художественных мастерских. Его лекция, озаглавленная на тот момент уже старомодно — «Сказка о трех сестрах: Архитектуре, Скульптуре и Живописи», представляла собой, по сути, изложение его собственного кредо, которому мастер остался верен до конца жизни.
Последнее десятилетие жизни Шехтеля — это история стоического сопротивления обстоятельствам. В условиях повсеместного сокращения строительства, вызванного войной и разрухой первых послереволюционных лет, ему удалось сохранить Московское архитектурное общество и в какой-то мере облегчить тяготы, постигшие его рядовых членов. Сам Шехтель продолжает много и активно работать, создает проекты доходных домов и банков, санатория для раненых в Крыму и Инвалидного дома в Москве, комплекса Всероссийской промышленной выставки, архитектурную часть проекта «Ирригация Туркестана» («Иртур»), Болшевского оптического завода и Днепрогэса. Все они остались не реализованными, как и конкурсные проекты памятника 26 Бакинским комиссарам или Мавзолея В. И. Ленина.
В 1920 году Федора Осиповича пригласили в Научнотехнический отдел Высшего совета народного хозяйства, где он в должности председателя особой Художественнопроизводственной комиссии фактически возглавил работу по становлению советской художественной промышленности.
Собственный дом Ф. О. Шехтеля на ул. Большой Садовой. Интерьер
Велика заслуга Шехтеля в оживлении стекольнокерамического производства и появлении советского агитационного фарфора, который ныне высоко ценится коллекционерами.
Болезнь, материальное неблагополучие и творческая невостребованность сообща подтачивали силы Шехтеля. Архитектора не стало 7 июля 1926 года.
Собственный дом Ф. О. Шехтеля на ул. Большой Садовой. Деталь фасада
Незадолго до смерти он писал одному из своих корреспондентов: «Я строил всем Морозовым, Рябушинским, фон Дервизам и остался нищим — глупо, но я чист».
Однако позволим себе припомнить иную цитату, сохранившую остроту, несмотря на минувшие десятилетия и неоднократную смену архитектурных мод: «Любовь все побеждает. Любя искусство, мы творим волшебную сказку, дающую смысл нашей жизни». Этими словами Федор Осипович завершал свою «Сказку о трех сестрах...».
Дом Ф. О. Шехтеля на ул. Большой Садовой. План здания
