Этого выдающегося мастера эпохи Просвещения иногда называют проклятым. И для такого определения есть основания. Королевский архитектор, он выполнил большое количество построек разного назначения: частные дома и загородные павильоны, театр, солеварня, тюрьма, идеальный город при производстве соли. Хоть.

Пропилеи — парадный торжественный проезд или проход, образованный портиками и колоннадой.

и сочувствующий Республике, во время Великой французской революции, он был заключен в тюрьму. Почти все его постройки были снесены в XIX веке, частично потому, что олицетворяли собой ненавистный режим, частично — из-за несоответствия новым, более романтическим, вкусам в архитектуре. Но Леду словно предвидел печальную участь своих творений и тщательно задокументировал собственные мысли об архитектуре в объемном труде, который называется «Архитектура, рассмотренная в отношении к искусствам, нравам и законодательству».

Первый том вышел в 1804 году, за два года до смерти зодчего, он посвящен идеальному городу и представляет нам Леду таким, каким он хотел бы остаться в истории архитектуры. Второй том был опубликован лишь в 1847 году и наглядно, при помощи гравюр, демонстрирует выполненные мастером в первой половине жизни заказы. Довольно тяжеловесное название трактата скрывает за собой и не менее тяжелый для восприятия текст, который маскирует свой истинный смысл за множеством аллюзий и на первый взгляд не имеющих отношения к архитектуре размышлений. Сам Леду объясняет это тем, что художник всегда должен находиться во власти вдохновения: и во время творчества, и во время письма. Под его вдохновенной рукой таможенные заставы из помещений сугубо утилитарных превращаются в величественные пропилеи Парижа, дом известной танцовщицы становится храмом Терпсихоры, прозаические торговые склады являют собой сады, где властвуют Зефир и Флора. Можно привести множество других, не менее диковинных аллегорий. Вероятно, именно трудности в восприятии этого объемного труда и сыграли с его автором злую шутку — Леду был совершенно забыт более чем на два века.

«Возвращение» Леду в историю архитектуры началось только в XX столетии, сначала в США, затем и на родине, во Франции. Эмиль Кауфман, историк искусства венской школы, провозглашает его, ни много ни мало, отцом современной архитектуры, предшественником Ле Корбюзье. Книга Кауфмана, которая так и называется «От Леду до Ле Корбюзье. Происхождение и развитие автономной архитектуры», вышла в Америке в 1933 году, куда эмигрировал ее автор после прихода к власти в Германии Гитлера. Термин «революционные архитекторы» появляется здесь впервые. Кауфман искал обоснования для авангардного искусства своего времени в эпохе Великой французской революции, времени явного перелома и сдвига существующих культурных (а также политических и социальных) устоев. Выдвинув идею революционных архитекторов и их революционной архитектуры, впервые претендующей на автономность, он находился в русле горячо обсуждаемого в начале XX века вопроса о проблеме отношений культуры инноваций (авангарда) и политической революции. Последующие исследователи творчества Леду выявляли некоторые формальные и методологические недостатки трудов Кауфмана, но, повторимся, «возвращение» архитектора в историю искусства состоялось благодаря именно работам немецкого искусствоведа. Так постепенно, в течение XX века, архитектурное и теоретическое наследие Леду открывалось и осмысливалось; спустя 200 лет после Французской революции, он предстает перед нами уже не просто успешным, а революционным архитектором.

Фронтиспис книги К. Н. Леду «Архитектура, рассмотренная в отношении к искусствам, нравам и законодательству». Гравюра

Охотничий дом принца де Боффремона. Гравюра

Город Шо. Доходный дом. Гравюра.

.

Во время обучения Леду преуспевает в искусстве гравюры и даже некоторое время после коллежа, где он провел три с небольшим года, зарабатывает, гравируя батальные сцены. Мастерскую гравера, где он трудится, посещают представители военного дворянства, не чуждые искусству. С детьми многих из них Леду учился в коллеже. В этой среде впоследствии начинающий архитектор и найдет первых заказчиков.

Но юноша мечтает всерьез заниматься архитектурой и поступает учиться к Жаку Франсуа Блонделю, с которым постигает теорию архитектуры. С технической стороной строительства он знакомится под руководством практикующего архитектора Луи Тру-ара, близкого королевскому двору. Путь молодого человека, желающего стать архитектором в XVIII веке, был довольно извилист. Один из учеников Блонделя, Пьер Патт писал: «До 1740 года не было такой школы в Париже, где молодой архитектор мог бы получить образование и узнать все, что ему было важно знать. Он вынужден был отправляться к различным мастерам поочередно, чтобы обучиться каждому из предметов.

Леду — редкий пример архитектора того времени, который не был в Италии, чтобы воочию увидеть образы Античности и Возрождения. Он писал: «Человек, влачащийся по следу других, живет заимствованием.

Тот, кто исполнен сознанием своих сил, не повторяет никого, если его принцип — закон природы. Нужно ли что-то еще?»

Особняк м-ль Сен-Жермен в Париже. Гравюра

«Если обыкновенный человек умаляет значение случая, гениальный человек знает, как его использовать, увеличив его значение. Для бездарного человека ни одна ситуация не плодотворна», — писал К. Н. Леду.

Таковы были размышления, склонившие господина Блонделя создать Школу искусств».

.

.

Во второй половине XVIII века общество несколько устало от причудливости рококо. Блондель же предлагает понятную схему, в которой есть уважение к обычаям и рационализм, основанные на языке античного ордера; он признан парижской интеллигенцией и обласкан властями. Париж в это время становится культурной столицей Европы, здесь самые прогрессивные и модные художники, мыслители, архитекторы. Несмотря на то что даже собственные ученики Блонделя, и Леду здесь не исключение, критиковали наставника за излишнюю догматичность, он воспитал поколение архитекторов второй половины XVIII века не только во Франции: к нему приезжали учиться со всей Европы, и из России в том числе.

В 1760-е годы Леду начинает практическую деятельность, первой его работой принято считать внутреннюю отделку кафе «Милитари» (1762). Она обращает на себя внимание прессы и приносит молодому мастеру немалую славу. Более того, последующие постройки Леду сносились абсолютно беспрепятственно, а интерьер «Милитари» со временем оказался в музее! Программа оформления интерьера кафе была не только полна эстетических достоинств, она, что называется, созвучна времени. Идет активная подготовка условий мирного договора 1763 года, который завершит Семилетнюю войну, и Леду использовал в оформлении античные символы, которые помогают богам и героям оставаться непобедимыми. Начало карьеры молодого человека можно назвать успешным.

Особняк Табари в Париже. Гравюра.

.

В 1764 году он женится на Мари Бюро, дочери придворного музыканта. Брак обеспечивает ему государственную должность: он назначается архитектором вод и лесов Управления города Сан (Северная Бургундия) и проводит на этом месте четыре года. Служба вод и лесов занималась сельским строительством, среди смет того времени есть сметы на устройство общественных колодцев и фонтанов, каменных мостов на маленьких речках, домов священников и даже четырех сельских приходских церквей. Это малоизвестная страница в творчестве архитектора, но следует отметить: все постройки решены чрезвычайно лаконично, что продиктовано соображениями экономии, и «в греческом вкусе», который господствовал тогда после недавнего открытия Геркуланума и Помпей.

Наш герой честолюбив. Он искренне считает честолюбие одним из необходимых качеств для успешной работы архитектора, он называет себя человеком «полезного тщеславия». Социальная успешность творца (художника, писателя, архитектора), по мнению Леду, является залогом культурного прогресса общества в целом. С этим трудно не согласиться. Он охотно принимает частные заказы, большое количество которых вызвано его успехом после кафе «Милитари», а также заключением мира 1763 года. Круг клиентов Леду составляют крупные финансисты, как, например, королевские откупщики, члены парламента, судейские чиновники высокого ранга и военная аристократия. Представители связанной с двором аристократии стремятся превзойти друг друга в роскоши и тонкости вкуса. Между 1763 и 1773 годами архитектор активно работает, он возводит ряд особняков для парижской знати. Это отели д’Альвиль (1766-1767), д’Юзес (1768-1769), де Монморанси (1769-1771), замок Бенувиль (1769-1771) и другие, а также музыкальный павильон мадам дю Барри в ее поместье в Лувесьене и особняк балерины м-ль Гимар (в Седьмом округе Парижа).

.

Рококо — стиль, получивший развитие в искусстве XVIII века как разновидность стиля барокко. Зародился во Франции. В России получил наибольшее распространение в середине XVIII века, особенно при отделке интерьеров, оказав незначительное влияние на общий архитектурный облик сооружений. Для стиля рококо характерно наличие большого числа сложных лепных и резных узоров, затейливых завитков, картушей, рокайлей, рельефов. В зданиях этого стиля чистые поверхности стен почти исчезают или замаскировываются вычурной отделкой, в связи с чем теряется ясная и четкая ордерная система.

Отель д’Альвиль в Париже. Внутренний двор

Отель д’Альвиль. Главный вход

Отель д’Юзес в Париже. Фасад с улицы.

.

.

Рустика, рустовка — рельефная кладка или облицовка стен здания рустами, что придает ему особую массивность и оживляет стену игрой света и тени. Иногда рустовку фасада имитируют штукатуркой.

Порт-кошер — крытые ворота непосредственно перед главным входом в дом, предназначенные для подъезда экипажей в дождливую погоду.

Тосканский ордер — был разработан римскими зодчими на основе дорического ордера. Он отличается от своего прототипа гладкоствольной колонной и отсутствием триглифов на фризе. Ордер имел развитую базу и более высокую капитель.

Интерколумний — расстояние между осями двух рядом расположенных колонн в колоннаде, основная величина, влияющая на пропорции архитектурного сооружения.

Атриум — центральная часть древнеримского дома, ставшая со временем одним из его парадных помещений. Атриум представлял собой закрытый внутренний двор, посередине которого располагался очаг, замененный позже неглубоким бассейном. Над очагом, а затем над бассейном, в крыше устраивалось отверстие.

Некоторые его заказы предполагают только перестройку и новую отделку существующих зданий, как, например, в случае с отелем д’Альвиль. Но к моменту завершения работ он стал считаться самым современным и модным в Париже, виды города с этим отелем пользовались большой коммерческой популярностью. Леду применил горизонтальный руст на внешних стенах, чтобы создать новый облик отеля и избавиться от впечатления его излишней устремленности вверх. Также он изменяет главный вход, традиционный для Парижа того времени порт-кошер, согласно новым вкусам. Леду фланкирует дверной проем двумя колоннами, которые поддерживают карниз, отделяющий нижний этаж от верхнего. Арочный свод превращается в полукруглую нишу над дверным проемом, в нее помещается скульптурный декор. Такой прием примиряет традицию и новый вкус, впоследствии он будет широко использоваться как самим Леду, так и его современниками. Но самое интересное скрывается внутри. Это внутренний двор, окруженный с двух сторон массивной колоннадой тосканского ордера. Внутренние дворы, окруженные колоннадой, уже не редкость в Париже (такой же есть в отеле Субиз, например), однако здесь простота и тяжеловесность ордера, а также уменьшенный интерколумний создают ощущение римского атриума и, как и в римских атриумах, пространство внутреннего двора связано с водой. Стена напротив входа декорирована скульптурой в виде вмурованных сосудов, из их горлышек по рустовке стекает каменный поток. Между этими сосудами находится ниша с полукруглым завершением, в которой логично было бы увидеть настоящий фонтан. Но Париж никогда не имел акведуков, как в Риме, воду брали из Сены и приносили продавать к дверям домов, поэтому домашних фонтанов здесь никогда не существовало. Подобный мотив Леду мог видеть в ренессансном фонтане Медичи в Люксембургском саду. Завершает убранство внутреннего двора иллюзионистическая, написанная на стене колоннада ионического ордера с кустами роз позади.

К сожалению, практически все остальные парижские особняки, построенные зодчим в те годы, были снесены во время большой реконструкции Парижа в XIX веке. Мы можем судить о них лишь по описаниям современников, туристическим проспектам тех лет, гравюрам с видами Парижа. Леду сохранил образы ранних построек в своей книге, но в несколько идеализированном виде.

В 1771 году он был поставлен на новую должность инспектора соляных рудников в провинции Франш-Конте. Благодаря этому назначению в 1775-1779 годах он и получит возможность исполнить заказ на строительство помещений для производства соли и контроля над ним и жилых помещений для рабочих на соляных месторождениях в Арк-э-Сенане. Масштабный, довольно завидный для любого архитектора и сугубо практический проект превратится впоследствии в проект идеального города, который станет основным делом последних лет Клода Николя Леду.

А пока, в начале 1770-х, Леду получает приглашение в Кассель от ландграфа гессенского, который был очарован особняком м-ль Гимар. Здесь архитектор создает несколько проектов: триумфальную арку, библиотеку и дворец. Но дело не ладится: ландграф либо скуп, либо беден и все время пытается уговорить Леду удешевить проекты. В начале 1776 года зодчий покидает Кассель — он не в том положении, чтобы выслушивать условия. Его творчество ценят — и самые высочайшие особы. К примеру, император Священной Римской империи Иосиф II в 1777 году, русский царь Павел I в 1782 году во время своих визитов в Париж видели рисунки Леду и даже жертвовали средства на выпуск его книги. Павел вообще был настолько впечатлен, что купил для себя 273 гравюры, которые были доставлены в Санкт-Петербург к удовольствию монарха. К сожалению, больше о судьбе этого заказа ничего неизвестно. Однако трактат Леду вышел с посвящением Павлу I.

.

Отдельно нужно сказать об особняке м-ль Гимар в Париже (1770-1772), которым так очаровался гессенский прижимистый ландграф. Один из исследователей творчества Леду назвал этот дом программным произведением архитектора, а павильон мадам дю Барри в Лувесье-не (1770-1772) — концептуальным. Особняк м-ль Гимар стал настоящей жемчужиной тогдашнего Парижа. Почитаем современный постройке туристический путеводитель: «Спускаясь по улице [Шоссе д’Антен] со стороны Бульваров, мы находим справа под номером 5 очаровательный дом. Построенный г-ном Леду, архитектором короля, для м-ль Гимар, знаменитой танцовщицы Оперы. Этот дом представляет собой храм Терпсихоры, богини танца, он столь же замечателен своей элегантностью, как и своим расположением. Портик украшен четырьмя колоннами, над которыми очаровательная скульптурная группа представляет Терпсихору, венчанную на земле Аполлоном. Эти фигуры из конфланского камня, шестифутовые, исполнены г-ном Лекомтом, скульптором короля, ассистентом профессора, выполнившим также в сферическом своде позади колонн очаровательный барельеф 22 футов в длину и 4 в высоту, где этот талантливый художник представил триумф Музы танца. Мы видим ее на колеснице, влекомой Амурами... Над входом этого дома имеется красивая зала для спектаклей, чей расписной потолок украшен талантом г-на Тараваля, художника короля». Композиция особняка была модной, внутри он состоял из отдельных помещений (комнат, салонов, столовой и т. д.) и был очень компактным в плане. Отделан он был с большим вкусом, архитектурный язык был предельно лаконичен. «Зала для спектаклей», описанная в путеводителе, представляет собой настоящий домашний театр, овальный в плане, с местами, расположенными амфитеатром, и ложами по сторонам от сцены.

.

Ионический ордер — один из трех главных древнегреческих архитектурных ордеров. Имеет стройную колонну с базой и стволом, прорезанными вертикальными желобками-каннелюрами; капитель состоит из двух крупных завитков (волют). Антаблемент иногда без фриза, архитрав из трех горизонтальных полос.

Стоит ли говорить, какая слава ходила об особняке прекрасной танцовщицы, но злые языки смолкали, когда разговор шел о его архитектурных достоинствах. В этом доме Леду всегда желанный гость, здесь он знакомится с ландграфом гессенским, здесь он представлен мадам дю Барри и получает заказ на постройку для нее загородного особняка и музыкального павильона в Лувесьене.

Как пишет сам Леду, возведение этого павильона стало для него «великим театром событий», где король мог узнать его талант. Снова сошлемся на слова современника в описании эффекта, который производило здание: «Красота места, щедрость владелицы, таланты художников — все содействовало созданию маленького шедевра, и шедевр явился! Пять окон на фасаде, ориентированных во всех направлениях, освещают это здание квадратной формы. Фасад представляет перистиль с четырьмя ионическими колоннами, и фон украшен большим скульптурным барельефом, — творением г-на Лекомта, — предлагающим картину Празднества детей. Вестибюль украшен серым мрамором и коринфскими пилястрами, между которыми помещены фигуры женщин четырехфутовой высоты, держащие рога изобилия, исполненные господами Пажу и Лекомтом. Салон рядом украшен четырьмя большими и прекрасными картинами г-на Вьена, представляющими развитие любви в сердце молодых девушек. Первая представляет двух молодых пастушек, приносящих жертву на Алтарь Дружбы; вторая — спящее Время, разбитая коса которого позволяет Амуру зажечь свой факел в огне Алтаря». Картины Вьена пришли на смену работам Фрагонара на ту же тему, это довольно характерная примета времени: галантные сцены на природе легкой кисти Фрагонара уступили место суховатым по живописной манере сценам на античные сюжеты. Эта смена так же характерна для тех лет, как и преобладание «греческого вкуса» в архитектуре. И Леду был одним из тех, кто формировал новые вкусы.

Множество блестящих проектов и одобрение со стороны монарха открывают Леду дорогу в королевские академики архитектуры. В 1773 году, спустя шесть лет после первой попытки, он принят в ряды Королевской академии архитектуры.

Музыкальный павильон м-м дю Барри в Лувесьене

Павильон м-м дю Барри в Лувесьене. Фасад.

Перистиль — буквально с греческого: «окруженный колоннами», прямоугольный двор, окруженный по периметру крытой колоннадой или портиками.

Павильон м-м дю Барри в Лувесьене. План первого этажа

В это время активно начинает развиваться муниципальное строительство, внешний облик общественных зданий должен был соответствовать новому уровню и размаху частных построек. Леду участвует в нескольких масштабных проектах в разных регионах страны: в Париже он проектирует пояс таможенных застав, в провинции Арк-э-Сенан — город соляных разработок, в провинциальном Безансоне — театр. Будучи в 1773 году утвержденным в должности архитектора королевских откупщиков, Леду представляет первый проект города при производстве соли. Строго говоря, всего было три проекта: два для солеварни и окружающего ее города и проект идеального города Шо, в который со временем превратились в книге самого зодчего первые два. На сегодняшний день мы имеем большое количество гравюр и остатки реальной постройки, тоже позволяющей делать предположения о начальном замысле. Как уже было сказано раньше, в своей книге Леду часто изменял даже осуществленные проекты. Естественно, что самый главный из них мастер неоднократно варьировал, сначала из практических соображений, а потом уже дал волю фантазии, которая оказалась предвидением в масштабном строительстве. Детальная проработка различных вариантов отдельных зданий и общего плана, а также новшества, впоследствии принятые как нормы, и сопроводительный текст позволяют называть проект Леду вполне законченным произведением особого жанра. Воздвигать солеварни начинают в 1774 году, дело двигается медленно, в какой-то момент прерывается, чтобы затем вновь начаться.

Мост через реку Лу. Гравюра.

.

.

«Тот, кто знает больше, должен способствовать образованию того, кто знает меньше; это долг, о котором он заключает договор с человечеством, это дань его благодарности природе, которая облагодетельствовала его», — писал К. Н. Леду.

.

Неутомимый труженик, в 1775 году Леду заканчивает проект театра для Безансона. Признанными реформаторами театральных зданий в XVIII веке считаются Суффло и Де Вайи, Леду ограничивается скромными нововведениями. Здесь он развивает уже опробованную в домашнем театре м-ль Гимар схему расположения зрительных мест амфитеатром и делает сидячими места в партере. Театр в Безансоне сохранился до наших дней, хоть и изрядно пострадавший от переделок и пожаров.

В XVIII веке Париж, один из экономических центров Европы, практически не имел крупных сооружений для финансовых операций вроде биржи или банка. Королевская академия архитектуры озаботилась сим обстоятельством и предложила зодчим подготовить.

для конкурсов 1789 и 1790 годов проекты учетной кассы и Национального банка, это помимо биржи, необходимость которой осознавалась уже в 1782 году. Леду, имеющий в финансовых кругах много заказчиков и друзей, оказывается в гуще событий. Но судьба его проектов довольно туманна, с уверенностью можно говорить только, что был создан проект учетной кассы и биржи, которые впоследствии были использованы для идеального города Шо, а также особняк королевских откупщиков.

На деле же архитектору поручают реконструкцию контор королевских откупщиков. В рамках этого заказа он предполагает создать вокруг Парижа величественные въезды в город, которые будут предвосхищать красоты Тюильри и Елисейских Полей. Проект находится в ведении Школы дорог и мостов, королевские откупщики самостоятельно финансируют нанятого ими Леду. Беда в том, что замысел очень масштабен, он начинает реализовываться в большой спешке. Официально необходимость строительства объясняется следующим образом: «Господин де Калонн подумал, что ограда, приличествующая, кроме того, такому важному городу, как Париж, предотвращая беспорядки контрабанды и крах производств, имела еще одну выгоду — определить с точностью границы подлежащей обложению территории, и территории, подчиненной правам, что могло бы явиться препятствием для чрезмерного увеличения Парижа и, в этой связи, выгодным действием в целях хорошего порядка, надежности, чистоты, снабжения».

Дом смотрителя реки Лу. Разрез и главный фасад. Гравюра

Застава Монсо в Париже. Дом охраны. Фотография начала XX века

Французская пресса молчала об этом строительстве под давлением цензуры, но зарубежные газеты не стеснялись в выражениях: «По планам сеньора Леду, архитектора, и под его руководством строится и возвышается большая стена, что должна окружить Париж. Во всех этих отверстиях, каковые станут входами и единственными барьерами столицы, строят помещения для приказчиков откупщиков; они похожи на крепости своей солидностью, и, кроме того как сеньор Леду очень любит колонны и помещает их повсюду, он не преминул расщедриться на них и здесь; это дополняет роскошный и великолепный вид этих убежищ разбойников. Парижане, которые должны бы возмущаться, обнаружив себя незаметно заключенными в тюрьму, и низвергнуть эту вызывающую стену, только смеются; для них она спектакль, и они забавляются постепенным ростом этого памятника рабству и деспотизму». Сложная и требующая реформации система пополнения королевской казны, неконтролируемый рост населения города, борьба разных экономических теорий, все возрастающее противостояние разных классов — вот тот общий неблагоприятный фон, который впоследствии сделает мишенью народного гнева грандиозный проект Леду.

Вид на заставу Этуаль. Акварель

Город Шо. Дом сельскохозяйственной охраны. Макет.

.

К концу XVIII века во Франции назрел ряд проблем, с которыми правительство не могло справиться. Недовольство народа достигло таких размеров, что вылилось в революцию. Великая французская революция, потрясшая устои общества, а также монархий многих стран, началась в 1789 году, а закончилась в 1799-м.

Время между опалой архитектора, начавшейся в 1789 году, и заключением в тюрьму (1793-1794) полностью перевернуло и его семейную жизнь, и политическую ситуацию в Париже. В 1792 году скоропостижно скончалась супруга Леду; будучи уже арестантом, в 1794 году он узнает о смерти старшей 23-летней дочери. (Кстати, в 1799 году ставшая совершеннолетней младшая дочь отсудила у отца наследство матери.) Калонн, который руководил финансовой стороной проекта парижских застав, сбежал в Англию в первые же дни революции.

После 1792 года Леду остается практически в изоляции, придерживаясь, однако, монархических взглядов. Но он продолжает работать и активно высказывает свою политическую позицию. Есть сведения, что он ездил к Калон-ну в Лондон, чтобы передать активистам эмиграции свою защитную речь, написанную еще в 1790 году. Он пытается восстановиться в правах, он шлет бесконечные письма в министерство финансов, в третейский суд академии. В начале революции Леду вступил в клуб Валуа, патронируемый герцогом Орлеанским, куда входили либерально настроенные аристократы, сторонники монархической реформы по типу английской конституционной системы. Они собираются, играют в бильярд, обсуждают последние новости, но после окончательного краха королевской власти все они попадают под подозрение. Леду арестован за аристократизм, среди предъявленных обвинений фигурирует обвинение в том, что он не радовался публично свержению Людовика XVI и продолжает содержать прислугу. Его неосмотрительность была воспринята как оппортунизм, но он не меняет своих убеждений. Леду — сторонник монархии, он считает, что общество и государство нуждаются в реформе, но в рамках старого порядка, с сохранением добродетелей дворянства. Он сам упорным трудом на благо общества заслужил дворянское звание и считает его привилегией, данной исключительно для созидания благих дел. Ему совершенно очевидно, что «архитектор должен быть чист, как произведения, обеспечившие ему почетное место в храме строгости; нужно, чтобы его украшали добродетели».

После выхода из тюрьмы в 1795 году Леду избирается в Национальное жюри искусств, которое, по мысли Давида, заменит распущенные жюри академии. Там он заседает вместе с Э.-Л. Булле, Ю. Робером, Вьеном-отцом, Ж.-О. Фрагонаром и другими под председательством К. де Кенси. Но завистники чувствуют его уязвимость и подвергают нападкам, настоящее чувство чести и благородства профессии воспринималось как высокомерие, которое ему не простили.

Из некролога Ж. Селлерье на смерть Леду:

«Леду обладал силой характера и деятельной настойчивостью, которые помогали ему преодолевать самые серьезные препятствия.

Он был любезен, предусматривал все и умел соединить удовольствие с делом.

Он любил всех людей, но предпочитал общество женщин и художников — здесь он встречал больше очарования и знаний о своем искусстве»

Кладбище города Шо. Разрез. Макет.

.

В последние годы жизни Леду упорно трудится над книгой, тратя на гравюры практически все средства. Он начал изготавливать их еще после вступления в Королевскую академию архитектуры в 1773 году. За все годы в работу были вовлечены более двадцати граверов, гравюры по рисункам Леду украшали выпуски «Путеводителей по Парижу для любителей и иностранных путешественников» в 1784 и 1787 годах. Название книги, как и предполагаемое количество томов, постоянно менялось от «Практическая архитектура К. Н. Леду» в 1797 году до «Архитектурный музей» или «Сентиментальная архитектура» в 1801-м. В 1802 году было официально объявлено об окончании работы, за первым роскошным ин-фолио «Архитектуры, рассмотренной в отношении к искусствам, нравам и законодательству» 1804 года должны были следовать еще четыре тома. Своим наследником он объявил молодого архитектора Пьера Виньона, который согласился быть в некотором роде посмертным издателем его книги. Причина, по которой оставшиеся тома не вышли, остается неизвестной. Клод Николя Леду умер 19 ноября 1806 года в своем доме в Париже.