Александра Ивановна Дерожинская (урожденная Бутикова) являлась одной из наиболее заметных персон светской Москвы начала XX века. Отданная в шестнадцатилетнем возрасте замуж за Павла Рябушинского, старшего сына видного фабриканта и банкира, она не была счастлива в браке, заключенном, как это было принято в ее социальном слое, по коммерческим, а не «сердечным» причинам. Духовные власти долго отказывались признать развод, что не мешало бывшим супругам самостоятельно устраивать личную жизнь. В 1901 году Александра Бутикова-Рябушинская соединила свою судьбу с конногвардейским поручиком Владимиром Дерожин-ским. Новый союз, возникший по любви, также оказался.

недолгим: в 1910 году брак распался. Но именно эта страница жизни Александры Ивановны ознаменована строительством роскошного особняка в стиле модерн.

Первое, что бросается в глаза, когда вы приближаетесь к особняку, — это стальная решетка ограды с внушительным цоколем и пилонами ворот, облицованными плиткой голубовато-зеленого тона. Рисунок ограды основан на стилизации растительного мотива, напоминающей орнаменты мастеров венского модерна. Дом поставлен с отступом от красной линии и тонет, по московскому обыкновению, в зелени палисадника. Участок в Штатном переулке, на котором вырос один из шедевров московского модерна, принадлежал к числу старинных дворянских усадеб, сконцентрированных вокруг Пречистенки и Остоженки.

В 1901 году Шехтель уже обладал солидным опытом работы в жанре частного особняка и успел выработать конкретные приемы в новом стиле, свой узнаваемый авторский почерк. Архитектор наделяет главный, обращенный в переулок, фасад одновременно признаками симметрии и асимметрии. Эффект симметричности композиции достигается за счет введения мощного акцента — крупного центрального ризалита, увенчанного аттиком с двумя цилиндрическими башнями и прорезанного грандиозным окном с арочным завершением. Ризалит закономерно господствует в облике особняка, участвуя в формировании видовой перспективы переулка и вызывая у зрителей подчас курьезные ассоциации: один из современников сравнивал его с огромным биноклем.

Признавая ключевое значение лицевого фасада для репрезентации образа особняка, надо все же отметить, что прочие фасады — дворовый и боковые — также обладают немалой выразительностью. Шехтель здесь, как и в доме Рябушинского, сознательно стремится к преодолению традиционной, классической иерархии главного и второстепенного, парадного и утилитарного. И хотя о равноценности всех фасадов здания в Кропоткинском переулке говорить нельзя, в каждом из них содержится собственное художественное качество, достойное внимания.

Лицевой фасад характеризуется сдержанностью декора, столь контрастирующей с полихромией особняка Рябушинского с его широким мозаичным фризом. В доме Дерожинской Шехтель позволяет себе лишь немногочисленные вкрапления скульптурного рельефа, удачно «аккомпанирующие» стилизованным псевдоклассическим деталям фасадной композиции. Дворовый и боковые фасады отличаются еще большим лаконизмом оформления и вместе с тем четкостью композиционного построения. В зданиях Шехтеля неизменно присутствовало сильное структурное начало, позволяющее считать этого мастера одним из провозвестников архитектуры XX столетия.

.

Ризалит — выступающая часть фасада, идущая во всю его высоту. Ризалиты вносят разнообразие в объемно-пространственную композицию здания.

Аттик — стенка, возведенная над венчающим архитектурное сооружение карнизом. Иногда украшается рельефами или надписями.

Горельеф над входом в особняк

Характерной чертой особняка Дерожинской является подчеркнутая героизация образа, достигаемая противопоставлением друг другу крупных, лаконичных по пластике форм. План здания сформирован, исходя из логики развития внутреннего пространства — таков смысл метода проектирования «изнутри наружу», возвратившегося в обиход европейской архитектуры XIX века в связи с романтическими «реставрациями» стилей Средневековья и утвердившегося затем в модерне. Хотя в отличие от особняка Рябушинского композиция плана здесь не столь однозначно обусловлена центральной ролью парадной лестницы, она также характеризуется живописной свободой расположения и конфигурации помещений. Вся масса здания в результате этого получается сильно расчлененной, со множеством выступающих объемов. Избегая мелких деталей в убранстве фасадов, Шехтель манипулирует восприятием зрителя и добивается эффекта масштабной неожиданности. Суть его может быть проиллюстрирована архивным фото с извозчиком у ограды особняка. Если бы не этот стаффаж, и ограда и сам особняк, при всей его монументальности, смотрелись бы довольно камерными по размерам. Реальные габариты постройки оказываются настоящим сюрпризом!

Интерьеры особняка находятся в неразрывной связи с его внешним обликом. Эта связь не исчерпывается стилистическим единством, хотя дом Дерожинской и является уникальным (даже для Шехтеля) примером чистоты стиля. Все помещения выдержаны в формах венского модерна, практически без вкраплений «текучего» франкобельгийского и примеси исторических стилизаций, которые встречались в большинстве буржуазных особняков того времени, отражая большее стремление заказчиков в респектабельности, нежели к художественной цельности бытовой среды.

Доминирующим материалом интерьеров дома Дерожинской служит дерево. Дизайн деревянных панелей, встроенной мебели, осветительных приборов и фурнитуры свидетельствует о сильном впечатлении, которое произвели на Шехтеля работы Йозефа Марии Ольбриха и, в частности, «Венские комнаты», представленные на Всемирной выставке в Париже 1900 года. Но пространственная драматургия помещений, присущая исключительно таланту Шехтеля, по-новому раскрывает качества известных декоративных мотивов, условно трактующих формы растительного мира.

Стаффаж — фигуры людей и животных, изображаемые в пейзажной живописи и архитектурных проектах для оживления вида и имеющие второстепенное значение.

Интерьер холла-гостиной

Интерьер холла-гостиной с камином и росписями по эскизу В. Э. Борисова-Мусатова

Упомянутый выше монументализм (и даже гигантизм) характерен и для интерьеров особняка, в частности, для холла-гостиной, пространство которой подавляет сверхчеловеческим размахом. Элементы оборудования также имеют гиперболизированный масштаб. Композиционным акцентом помещения служит камин. Высота значительно превосходит человеческий рост, что подчеркивают превосходящие натуральную величину лепные фигуры томящихся мужчины и женщины, фланкирующие его портал. Стены холла выше филенчатых.

Скульптурный портал камина в холле-гостиной с изображением томящихся мужской и женской фигур был выполнен самим Шехтелем, не стеснявшимся проявлять своих дарований за пределами архитектурного творчества.

деревянных панелей предполагалось заполнить стенописью Виктора Борисова-Мусатова, снискавшего в начале 1900-х годов известность своими живописными элегиями, напоминающими французских символистов, но полными ностальгической грусти по усадебной России. Однако заказчица сыграла с художником злую шутку. «Моя фреска потерпела фиаско, — писал Мусатов. — Сделал я четыре акварельных эскиза, и они всем очень понравились... Владелица же палаццо, где нужны эти фрески, благородно ретировалась, предложив за них гроши». Отсутствовавший в Москве Шехтель не мог вовремя вмешаться, а малое время спустя художника не стало. Один из интереснейших декоративно-живописных ансамблей Серебряного века остался не реализованным...

В третий раз Александра Бутикова-Рябушинская-Дерожинская вышла замуж за Ивана Зимина — фабриканта и родного брата основателя знаменитой в Москве Частной оперы, Сергея Ивановича. При этом отношения с бывшими супругами она сохранила вполне приятельские. Как вспоминал современник, «мадам Зимина, московская миллионерша, каждое воскресенье обедала и играла в бридж со своими тремя мужьями — двумя бывшими и одним настоящим». Расхожая легенда гласит, что в 1918 году Александре Ивановне с двумя сыновьями (от первого и третьего браков) удалось эмигрировать в Италию. Однако Сергей Зимин упоминает ее в своем московском дневнике за 1921 год. Затем следы ее теряются.

При большевиках в бывшем особняке Деро-жинской ненадолго расположился школьный отдел Наркомпроса во главе с Надеждой Крупской, затем — редакционно-издательский отдел Главполитпросвета. С конца 1920-х годов здание использовалось для размещения различных дипломатических и региональных представительств: Китая, Узбекской, Туркменской и Таджикской ССР; с 1959 года особняк занимало посольство Австралии. В 2009-2013 годах была проведена комплексная реставрация интерьеров, в рамках которой монументальные росписи по эскизам Борисова-Мусатова все-таки заняли свое место на стенах гостиной.