Ивонн д’Акс.Современная Москва (1904).

.

Конец XIX века ознаменовался в русской культурной жизни активизацией творческих исканий. Разочарованность в плоском материализме, оказавшемся столь популярным в 1860-1870-х годах, способствовала возрождению романтических настроений. Но если в начале века порыв романтизма взбудоражил умы дворянской интеллигенции, то на исходе столетия сумрачная мечтательность и «влюбленность в странное» уже были достоянием представителей широких социальных слоев, не исключая купечества, которое стремительно превращалось в промышленный класс новой, капиталистической России. Буржуазия отчаянно конкурировала со старой аристократией, пытаясь сравняться с последней, в том числе и области архитектурного заказа. Особняки фабрикантов и банкиров не должны были уступать дворцам и усадьбам дворянской знати в роскоши и комфорте, а по части соответствия новейшим художественным вкусам и технической оснащенности — превосходить их.

Вид со стороны двора

Особняк 3. Г. Морозовой на улице Спиридоновке. Фотография нач. XX в.

Потребность заказчиков в мифологическом усложнении своего образа счастливо совпала в эти годы с потребностью художников и вообще людей искусства обрести новую, принципиально свободную от социальных реалий идейную базу для творчества. В качестве таковой выступил возрожденный и обновленный романтизм. И отнюдь не однозначен ответ на вопрос: чем же на самом деле являлись эти шикарные буржуазные особняки — удовлетворением капризов заказчика или же актами меценатства, позволявшими зодчим и художникам реализовать свои таланты, обрести статус и средства к существованию.

В 1893 году Савва Тимофеевич Морозов, на средства которого впоследствии осуществлялись постановки Художественного театра и выходила большевистская газета «Искра», купил владение Аксаковых на Спиридоновке и после сноса прежнего дома выстроил особняк, поражавший современников размахом и великолепием. Впрочем, идея постройки такого «дворца» исходила не от Морозова, а от его супруги Зинаиды Григорьевны, которую считали тогда женщиной чрезвычайно тщеславной и всячески стремившейся к светскому блеску. Контраст жизненных установок супругов в конечном счете приведет к разрыву. Формально оставаясь под одной крышей, в этих диковинных залах они не будут счастливы...

Выбор Шехтеля в качестве автора проекта был предопределен некоторой предысторией. К этому времени молодой архитектор уже успел спроектировать для Морозова деревянную дачу в Киржаче, а для его кузена — усадебный дом, ферму и конный завод в имении Одинцово-Архангельское под Москвой. Зато после постройки дома на Спиридоновке о Шехтеле заговорила вся Москва.

Особняк Морозовой нельзя обозреть с одной точки. Это архитектура, требующая движения, раскрывающая себя только в динамике и смене ракурсов. Шехтель впервые осмысливает здесь городской дом как полноценную усадьбу, где архитектура активно организует и структурирует пространство, а прилегающий участок играет роль не менее значительную, нежели обработка фасадов. Свободное размещение зданий на территории владения сразу создает мощную композиционную интригу, превращая усадьбу Морозовых в смысловой акцент всей улицы, делая ее главной достопримечательностью округи. Даже выстроенный И. В. Жолтовским в 1910-х годах на противоположной стороне Спиридоновки монументальный дом Г. А. Тарасова, подражающий своим обликом итальянским палаццо эпохи Ренессанса, не поколебал